Один китаец был мастером подземного пенья. Он пел только частушки. Каждый четверг он ходил в чайный дом, Где его поджидали две сестры-хохотушки. Он пел, когда его одевали; Он пел, когда его хоронили. Когда закончился репертуар Он сказал: «Теперь мне не место в могиле».
Жизнь ползет, как змея в траве, Пока мы водим хоровод у фонтана. Сейчас ты в дамках, Но что ты запляшешь, Когда из-за гор Начнет дуть трамонтана?
Одна женщина преподавала язык Атлантиды, Сидя на крыше. Соседи видели, как каждую ночь К ней слетаются йоги и летучие мыши. Один священник вступил с ней в спор; Он втайне всегда желал ее тела; Когда он вытащил свой аргумент, Она засмеялась, она улетела…
Жизнь ползет, как змея в траве, Пока мы водим хоровод у фонтана. Сейчас ты в дамках, Но что ты запляшешь, Когда из-за гор Начнет дуть трамонтана?
Один матрос реставрировал старинную мебель И хлебнул с ней горя. Каждую ночь он спускался в гараж И рыл подземный ход, чтобы добраться до моря. Тридцать лет – он закончил рыть И вышел где-то в пустыне, Он пал на колени в соленые волны И припал к ним губами, как-будто к святыне.
Жизнь ползет, как змея в траве, Пока мы водим хоровод у фонтана. Сейчас ты в дамках, Но что ты запляшешь, Когда из-за гор Начнет дуть трамонтана?