Я залезу на стол в кабаке и Почитаю оттуда стихи вам С надрывом: Загрустят капитала лакеи Поплачут над пивом Хмель и солод с солёным вкуснее — Слёзы в пене помехой не будут Так что я залезу на стол в кабаке и С надрывом почитаю стихи вам оттуда Я такой же, как вы, абсолютно — Это слышно в каждом четверостишье — И, обозначая наше сходство прилюдно Чтоб всем было видно, я лезу повыше Словно солдат, что поднялся без каски на бруствер Ловя своим черепом выстрел Я так однажды достану до люстры И над всем миром крещёным повисну —
И продолжатся двадцатые годы Без мутящих воду И чуждых народу Упаднических поэтов От лишних карт зачистят колоду Шестёрки-сексоты В погонах идиоты Дураки в эполетах Сочтены дни Турбиных, и вместо изб лубяных — Небоскрёбы да трубы: мы глядим на них из глубины Словно рыбы на луну, и я пою для родного дна Свой романс «под старину» в духе Бориса Фомина В «Злых заметках» главреда «Правды» я предстану посмертно франтом Алкашом без тени таланта, жалким внутренним эмигрантом Рифмующим пьяный бред, но одного не учтёт главред — Того, что его «Правдой» подотрутся через сотню лет Подо мной пошатнётся стол — полечу вниз головой: За штанину потянет кто-то, вовлекая в мордобой И трактирный половой вызовет городового — Вот он, дар мой удалой; да, вот такая сила слова! Я завтра залезу снова, словно альпинист настырный Вам стихи под нос подсовывая спиртом нашатырным Снова на башке — бутылка, под ногами — бруствер: Давай, вражеский снайпер, покажи своё искусство!
И продолжатся двадцатые годы Без мутящих воду И чуждых народу Упаднических поэтов От лишних карт зачистят колоду Шестёрки-сексоты В погонах идиоты Дураки в эполетах