«Все дело в том, что вокруг все на такой серьёзке, Нет, но я и сам охотно пишу тексты жесткие.» Но разговор доходит всегда до ступора, Предложи я корешам добавить в песни юмора. Так я оказался прижат своей идеей к стенке, С веселым настроением, не в своей тарелке, Отчаяние безмерным было б, если б не Змей, Помню, как свалился с неба этот речитативный рекордсмен. Скандалит как-то парочка при мне, я встал так в стороне, Гляжу и впрям, пацан на правильной волне, Кричит ей, что он Змей, и что до него ей, как до Эвереста, Оказалось, это он читал подруге новый текст.
Все так, теперь у нас один мотив, Все так, он мне как город-побратим, Ну да, этот тандем отлично слеплен, Ну да, ведь наш общий настрой, как степлер.
Все так, теперь у нас один мотив, Все так, он мне как город-побратим, Ну да, этот тандем отлично слеплен, Ну да, ведь наш общий настрой, как степлер. Помню тот вечер, друг друга за руки держали, А тут какой-то тип стоит и взглядом меня жалит. Я напрягся, словно меня к стене прижали: «А ну, пойдем, поговорим за гаражами!» Сейчас-то я, конечно, признаю свою вину, Ну, а тогда: «Ну че ему, ещё бы в рот заглянул!» Моей не нравиться, когда я чуть что закипаю. «А как себя вести с такими наглыми типами?» Я ему что-то сказал тогда, он мне в обратку, Дело дошло до кулаков, наш разговор был кратким, Это сейчас-то я знаю, что это был Хамиль, Знал бы тогда, наверное б не хамил.
Все так, теперь у нас один мотив, Все так, он мне как город-побратим, Ну да, этот тандем отлично слеплен, Ну да, ведь наш общий настрой, как степлер. Хамиль: «Вот так, пацаны.»